ИНОСТРАНЦЫ В КОРЕЕ

Корея, как известно, является мононациональной страной и относится к тем немногим государствам нашей планеты, на территории которых нет никаких национальных меньшинств. Те, очень немногочисленные, иностранцы, которые находятся в Корее в течение долгого времени, не имеют ни корейского гражданства, ни, как правило, надежды его получить, и остаются там на всю жизнь чужаками. В этом отношении Корея оставляет позади себя даже Японию с ее небольшим айнским меньшинством, не говоря уж об отличающихся удивительной этнической пестротой странах Юго-Восточной Азии. Иностранца не часто удается увидеть даже на центральных улицах Сеула, а уж в провинции он попадается так редко, что всегда становится объектом всеобщего и почти нескрываемого любопытства. Корейцы, в своей массе настроенные более чем националистически, склонны очень гордиться тем, что их страна является моноэтническим государством. Выражения "наша нация с самой чистой в мире кровью", "нация единокровных братьев и сестер" равно распространены как в официальной, так и в оппозиционной литературе, и во многом определяют отношение корейцев к другим народам.

ИНОСТРАННЫЕ ОБЩИНЫ В КОРЕЕ

Отсутствие "аборигенных" национальных меньшинств не означает, однако, что Корея населена исключительно корейцами. На территории Кореи постоянно находится некоторое количество граждан других государств - как сопредельных, так и тех, с которыми Корея поддерживает традиционные связи. В 1993 г. в Корее легально проживало 66.688 иностранцев [7, с.268]. В это число статистика корейской иммиграционной службы включала тех, кто прибыл в страну с долговременными визами (то есть на срок более 90 дней). Следует, однако, помнить, что как американские военнослужащие, число которых составляет примерно 35 тысяч человек, так и вольнонаемные сотрудники американских военных учреждений, а также члены их семей не учитываются в иммиграционной статистике, так как их статус определяется специальным межправительственными соглашениями, и при въезде и выезде они не проходят стандартной иммиграционной процедуры. Не попали в это числе также и нелегальные эмигранты из стран Южной и Юго-Восточной Азии, которые в больших количествах стали приезжать в Корею на заработки в конце 1980-х гг. и количество которых быстро растет. Если включить в число иностранцев нелегальных рабочих-иммигрантов, американских военнослужащих и членов их семей, то получится, что в середине 1990-х гг. в Корее находится около 300 тысяч иностранцев, то есть примерно 0,7% от всего населения страны. Большинство их, однако, не задерживается в Корее дольше, чем на 2-3 года и не всутпают в особые контакты с местным населением.

Как известно, до конца прошлого столетия на протяжении почти двух с половиной веков Корея была закрытым государством. Въезд в страну иностранцев и поездки корейцев за границу были разрешены только в исключительных случаях (в основном в связи с обменом торгово-дипломатическими миссиями, который происходил с Китаем и, в заметно меньших масштабах, с Японией). Возможно, что наследие этой эпохи, а, возможно, и более глубокие историко-культурные причины привели к тому, что корейцы в своей массе относятся к иностранцам достаточно настороженно. Не последнюю роль играет и то обстоятельство, что Корея является воюющей страной, и напряженные отношения с Севером делают неизбежным существование в Южной Корее достаточно жестких систем контроля над въездом в страну и выездом за границу.

Корейское правительство старается осуществлять возможно более тщательный контроль над проживающими в стране иностранным гражданами. В соответствии с корейским законодательством, иностранцы (за исключением некоторых особых случаев) не имеют права находиться на территории страны, если они не имеют там постоянной работы. Только некоторые корейские организации имеют право нанимать иностранцев на постоянную работу. Конечно, существуют и туристские визы, но они выдаются не более чем 90 суток и не могут быть продлены. Разрешение на найм иностранца может получить далеко не каждое учреждение, и иммиграционная служба (работающая в тесном контакте с "компетентными органами") внимательно следит за тем, чтобы иностранный гражданин работал именно там, где ему официально положено. По истечении срока контракта иностранец должен немедленно покинуть территорию страны, а "задержавшегося" ждет немалый штраф и депортация. Ничего подобного американской Green card - разрешению на постоянное проживание - в Корее не существует, так что даже при переходе с одной работы на другую иностранец обязан выехать из страны и заново оформлять долговременную визу за пределами Кореи. Иностранцы в Корее не могут владеть никакой недвижимостью, и даже этнический кореец, принявший гражданство другой страны (а двойного гражданства Корея не признает), должен после этого в течение установленного законом срока продать все свое недвижимое имущество. Крайне затруднено и получение корейского гражданства (в особенности белыми). Заключение брака с иностранцем также обставлено всякими юридическими препонами. Иностранец не может основать на территории Кореи собственную фирму, а регистрация совместного предприятия или даже просто представительства иностранной компании требует таких сил, денег и времени, что практически доступна только для самых крупных иностранных фирм. Все эти строгости официально объясняются тем, что страна по-прежнему находится в состоянии войны. Отчасти это объяснение верно, ибо угроза со стороны Севера вполне реальна и ее нельзя недооценивать. Однако, как представляется, немалую роль играют и другие факторы - в первую очередь, стремление корейских властей не допустить образования в Корее этнических меньшинств (особенно инорасовых) и предотвратить появление проблем, неизбежно связанных с такими меньшинствами, а также традиционно присущее корейской культуре настороженное отношение ко всему иностранному.

В 1993 г. наибольшую иностранную колонию на корейской территории составляли тайваньские китайцы - 23.461 человек. Американцам, которых насчитывается 18.921 человек, официальная статистика отводит второе место, но в действительности именно они представляют из себя крупнейшую общину, так как к этой цифре следует добавить военных и вольнонаемных служащих американской армии (их около 50 тысяч человек), а также и членов их семей, которые, напомним, в статистике не учитываются. На третьем месте находятся японцы (8.169), а на четвертом - немцы (761). Большинство иностранцев сосредоточено в Сеуле (31.653 человека) и в прилегающей к нему провинции Кёнги (8.974) [7, с.268].

Хотя в колониальный период японское население Кореи было весьма значительным, в настоящее время японцы составляют сравнительно небольшую часть проживающих в Корее иностранцев. Подавляющее большинство японцев, живших в Корее в колониальный период, уехало в бывшую метрополию в 1945 -1950 гг. Остались лишь единицы, причем среди них большинство составляли японки, вышедшие замуж за корейцев и не желавшие покидать своих мужей (решение мужественное и достойное глубочайшего уважения, ибо в 1945-1965 гг. Корея не только заметно уступала Японии в материальных условиях жизни, но и отличалась атмосферой особой нетерпимости ко всему японскому).

Проживающие в Корее китайцы в своей массе являются потомками эмигрантов 1930-40-х гг. Часть из них перебралась в Корею в период японской оккупации Северного Китая, часть - бежала от наступающих отрядов Народно-освободительной Армии в конце эпохи гражданских войн. Большинство живущих в Корее китайцев являются гражданами Тайваня, который до августа 1992 года имел с Южной Корее дипломатические отношения и считался одним из ее важнейших идеологических и политических союзников. В силу этого китайское меньшинство в Корее пользовалось и пользуется немалыми правами. В стране действуют магазины китайской книги, существует ряд китайских средних школ, весьма активно ведет себя китайский культурный центр. Действуют китайские кондитерские, продовольственные и промтоварные магазины, аптеки, где можно купить традиционные медицинские препараты (иногда, увы, поддельные). Главной и очень важной привилегией, которой пользуются тайваньцы, является то, что они имеют право постоянного проживания в стране. Иначе говоря, они могут находиться и работать в Корее вне зависимости от того, являются ли они служащими корейских организаций, имеющих разрешение на найм иностранцев. Увольнение или непродление контракта не означает для них, в отличие от подавляющего большинства других иностранцев, автоматической депортации.

Американцы, проживающие в Корее, в своем большинстве являются солдатами, офицерами или вольнонаемными служащими расквартированных там воинских частей, а также членами их семей. Кроме этого, в Корее есть немало американских миссионеров, равно как и представителей фирм, ведущих дела с Кореей. Огромный интерес корейцев к английскому языку привел к тому, что в Корее создалась также и заметная колония преподавателей английского, которые работают в университетах, центрах повышения квалификации различных фирм, школах и, главным образом, на бесчисленных курсах английского языка, в изобилии существующих в стране. Большинство всех этих людей не без основания ощущает себя в Корее лишь временными пришельцами, держится весьма обособлено, общается в своем кругу, почти не поддерживает контактов с окружающим их корейским обществом и не владеет корейским даже на самом элементарном уровне. Как правило, они проводят в Корее лишь пару-другую лет. Впрочем, тоже самое можно сказать и вообще о подавляющем большинстве находящихся в Корее пришельцев с Запада.

Центрами жизни американской общины являются многочисленные американские военные базы, каждая из которых представляет из себя своего рода государство в государстве. Помимо собственно военных объектов, на обширной территории базы находятся жилые комплексы, школы, магазины, рестораны, организованные по американскому образцу, с американскими ценами и американским ассортиментом. Действует там даже филиал Мэрилендского университета, в котором американцы могут продолжить или получить высшее образование. Для большинства американских военнослужащих вся жизнь в Корее связана с базами и, в меньшей степени, с небольшими поселками, которые существуют поблизости от них и ориентируются в первую очередь на обслуживание американских военных. Более дальние путешествия, равно как и излишне частые отлучки за пределы баз (даже во время увольнений), как правило, не поощряются командованием, которое стремится к тому, чтобы его подопечные без особой надобности не попадались на глаза местному населению.

Среди пришельцев с Запада, по разным причинам проживающим в Корее, американцы наиболее многочисленны. Поэтому человек с западной внешностью, идущий по корейскому городу или поселку, для всех окружающих, безусловно, является именно американцем и отношение к американцем во многом автоматически переносится и на всех белых.

>- СМЕШАННЫЕ БРАКИ И ДЕТИ СМЕШАННОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

Одним из неизбежных последствий присутствия в Корее в течение почти полувека заметного американского воинского контингента стали как смешанные браки, так и появление детей смешанного происхождения (зачастую внебрачных).

Практически все наблюдатели - как корейцы, так и иностранцы - с единодушием отмечают, что дети смешанного происхождения в Корее подвергаются заметной дискриминации. Эта дискриминация (равно как и общая нестабильность положения иностранца в Корее) служит главной причиной того, что смешанные семьи обычно не живут в Корее, а стараются уехать за границу к тому времени, когда детям приходит пора готовиться к поступлению в вуз. В худшем положении находятся те дети, что оказались прижиты женщинами из всякого рода сомнительных заведений, многие из которых мечтают выйти замуж за американца, чтобы вырваться из того положения, в которое они попали, либо же родились в распавшихся браках (а подавляющее большинство союзов между американцами - по преимуществу солдатами и сержантами расквартированных в Корее частей и кореянками - по преимуществу работницами увеселительных заведений невысокого пошиба - оказываются весьма непрочными).

Показательно, что один из известных молодых корейских кинорежиссеров - Ли Чэ Ён, говоря в 1994 г. в интервью телекомпании KBS о планах документального фильма, посвященного Сеулу, поставил людей смешанного происхождения в один ряд с ... инвалидами. Для детей от смешанных браков закрыты двери на государственную службу, им трудно получить хорошее образование, устроиться на сколь-либо приличную работу. Ребенок с "нечистой кровью" начинает сталкиваться с серьезными проблемами уже в начальной школе. Как сказала мать 8- летней девочки - полукореянки, полуамериканки: "Я знаю, что если я пошлю своего ребенка в обычную школу, то ей будет там очень трудно, корейские дети ее не примут, а послать ее учиться в школу для иностранцев я не могу" (обучение в подобной школе стоит баснословно дорого - авт.) [8, с.180].

Об отношении корейцев к "расово нечистым" соотечественникам, свидетельствует тот факт, что с середины 1970-х гг. они освобождены от воинской службы специальным решением корейского правительства, которое, вообще говоря, раздает подобные льготы крайне скупо. Однако в данном случае на эту меру пришлось пойти, ибо в корейской армии с ее жесткой дедовщиной молодые люди смешанного происхождения с первых дней службы оказывались в адских условиях. Положение их усугубляется еще тем обстоятельством, что окружающие считают всех метисов детьми проституток, прижитыми от американских солдат (многие из них, заметим, и действительно является таковыми) [10, 6-7 сентября 1994].

Впрочем, последнее время отношение к детям смешанного происхождения потихоньку меняется, корейская интеллигенция начинает проявлять некоторую обеспокоенность их судьбами. Не случайно, что в вышедшем на экран в 1995 г. телесериале "Асфальтовые мужчины" (о автоконструкторах и гонщиках) одной из главных героинь является кореянка, которая развелась с мужем, бывшим американским военным, и вынуждена жить в США, скрываясь там от позора со своим ребенком-метисом [13, 16 ноября 1994]. Ситуация эта довольно типична, в настоящее время в Америке проживает около 30 тысяч детей смешанного происхождения, многие из которых переехали туда в соответствии с американским законом 1982 г., разрешающим иммигрировать в США даже и детям тех американских военных, которые официально не вступали в брак со своими корейскими любовницами.

Подавляющее большинство детей смешанного происхождения рождено в браках американских военнослужащих с кореянками. За все время нахождения в Корее американских войск таких браков было заключено около 200 тысяч [11, 30 сентября 1994]. Большинство их приходится на 1950-70-е гг., в последнее же время число подобных союзов стало быстро и заметно сокращаться. В 1993 г. в Сеуле было зарегистрировано 966 браков с иностранцами, то есть, по словам сотрудника муниципалитета, примерно в два раза меньше, чем в начале 1980-х гг. Примерно в 80% случаев речь шла о женитьбе американских мужчин на корейских женщинах [12, декабрь 1994]. Похожая картина видна и из материалов МИДа. В 1994 г. за границу вслед за своим супругом выехало 1510 граждан Кореи (почти исключительно женщин). 15 годами ранее, в 1979 г., по этой же причине страну покинуло 6.306 человек [13, 13 февраля 1994].

Причина постепенного сокращения числа смешанных (или, как их называют в Корее, "международных") браков очевидна. Лет 15 или, тем более, 25 назад для кореянки брак с иностранцем - в большинстве случаев с американцем и, как правило, военнослужащим, означал возможность вырваться из нищеты, спастись от нужды, а в отдельных случаях - даже и от недоедания. Разрыв в уровне жизни между Кореей и развитыми странами в те времена был столь велик, что женщину, связавшую свою судьбу даже с не слишком богатым и удачливым у себя дома иностранцем, ждала жизнь, достаточно обеспеченная по тогдашним корейским меркам. Не всегда стремление к материальному успеху было единственной или уж, тем более, главной побудительной причиной - такую вещь, как любовь, нельзя, разумеется, скидывать со счетов. Однако очевидные материальные удобства "заграничной жизни" немало упрощали в те, уже давние, времена, принятие решения тем кореянкам, которые хотели и имели возможность выйти замуж за иностранца (ситуация, более чем понятная русскому читателю 1990-х гг.).

"Экономическое чудо", однако, во многом изменило ситуацию. Разрыв в уровне жизни сохраняется и поныне, но он не носит более такого вопиющего характера, как всего лишь пару десятилетий тому назад. Зато факторы, препятствующие смешанным бракам, сохранились и даже усилились. К ним, в первую очередь, относится обычно негативная позиция родителей, родственников и друзей. Почти во всех лично известных автору случаях смешанных браков родители невесты-кореянки, хотя бы на первых порах, выступали против затеи своей дочери. Как заметила по этому поводу корейская журналистка, "при всех разговорах о глобализации, нет родителей, которые бы с радостей поддержали решение своей дочери выйти замуж за иностранца" [12, декабрь 1994]. Подтверждением этого стали и опрос, проведенный журналом "Far Eastern Economic Review" в ряде стран Восточной Азии в 1994 г. В соответствии с результатами этого исследования, о котором широко писали в Корее, только 30% корейских родителей согласны с тем, чтобы их дочь или сын вступили в брак с иностранцем или иностранкой. Для сравнения, к подобной возможности без возражений отнеслись 95% австралийцев, 77 % тайцев, 62% тайваньцев. Даже среди известных своим национализмом японцев не возражали против такого брака 73% опрошенных [14, 14 октября 1994]. К мнению родителей присоединяются и окружающие. Как заметил Г.Стинсон, "неприязнь корейцев к дружбе между американскими солдатами и корейскими женщинами является одним из особо взрывоопасных источников проблем [в корейско-американских отношениях]"[2, с.7].

Подобная позиция продиктована отчасти расизмом, а отчасти - вполне обоснованными опасениями корейских родителей и родственников за судьбу дочери в стране, где по ночам нельзя спокойно ходить по улицам и существует такое ужасное и практически неизвестное в Корее явление как развод (действительно, что ждет женщину в незнакомой стране, если в случае развода или смерти мужа она останется там одна, или, того хуже, с детьми смешанного происхождения, которые, скорее всего, станут изгоями в Корее?). Немалую роль играет и беспокойство за будущее детей-метисов, о массовом отношении к которым уже говорилось. Надо помнить и о том, что кореянка, идущая с белым мужем (или любовником, или знакомым, или коллегой - не важно) по улице корейского города, всегда становится объектом пристального и, временами, не слишком доброжелательного внимания окружающих. Не следует забывать и о том, что большинство корейских родителей рассчитывают на то, что со временем дети возьмут на себя заботу о них - идея, как хорошо знают корейцы, глубоко чуждая американской культуре, для которой характерны холодно-отстраненные отношения между родителями и выросшими детьми. Наконец, в полной мере дает себя знать та культурная специфика Кореи, из-за которой выходцам из этой страны тяжело приживаться за границей: исключительная трудность для корейцев всех индоевропейских языков, непонимание "правил игры", принятых в западном обществе, специфика корейского менталитета, разница в бытовых привычках и питании. Следующее замечание долго жившего и работавшего в США профессора Пак Чан Хо, сделанное им в отношении психологических проблем смешанных браков, заключаемых американскими корейцами, вполне подходит, как нам представляется, и к смешанным бракам, в которые вступают находящиеся в Корее иностранцы:"Мы [корейцы] как-то еще не готовы к тому, чтобы зять, выкрикнув "Привет!", хлопал нас по плечу, или к тому, что наша невестка курила сигарету в гостиной" [9, 24 мая 1995]. Все эти проблемы, конечно, существовали всегда, но ранее разрыв в уровне жизни был настолько велик, что компенсировал эти и многие другие неудобства, а вот в последние годы положение изменилось, и в результате количество смешанных браков стало заметно сокращаться.

Правда, меняется и характер этих браков. Точной статистики на этот счет найти не удалось, но ощущение неких новых тенденций был типично для большинства собеседников-информаторов автора, да и авторы некоторых статей на эту тему тоже отмечают происходящие изменения (см.,напр.,[12, декабрь 1994]). До 1980-х гг. подавляющее большинство браков заключалось между представителями социальных низов американского и корейского обществ, наиболее типичный случай представлял из себя что-то вроде союза американского сержанта и официантки расположенного неподалеку от базы ресторана. Подобные браки остаются преобладающими и в наши дни, однако в последние годы замуж за иностранцев стали все чаще выходить и молодые представительницы корейской элиты. Обычно они знакомятся со своими будущими мужьями во время своей учебы за границей, и естественно, что "западная сторона" в подобных семьях представлена, как правило, людьми с неплохим образованием, да и вступившие в такой брак кореянки куда лучше подготовлены к жизни за рубежом, чем выходцы из низов. Среди молодых представительниц правящей верхушки сейчас встречаются и те, кто хотел бы провести жизнь за границей, но уже не по материальным причинам, а по соображениям, так сказать, идейного свойства. Этих девиц из "апельсинового племени" к смешанному браку и/или эмиграции (помимо, опять-таки, любви) толкает стремление освободиться от сковывающей конфуцианской иерархии, которая особо тяжела именно для женщин, реализовать себя в профессиональной области, построить отношения с мужем на иных, чем в обычной корейской семье, принципах, да и своего рода здоровый авантюризм, желание прожить нестандартную жизнь.

Разумеется, существуют и браки корейских мужчин с иностранками, но их весьма мало. В большинстве случаев подобный брак вызывает более решительные протесты родителей и родственников (одно дело, когда "загрязняется кровь" потомков по женской линии, которых как бы и не считают "настоящими", и совсем другое дело, когда оказываются затронутой мужская линия, которой в конфуцианской стране придается особое значение). Кроме того, иностранке куда труднее приспособиться к специфическому корейскому быту и укладу корейской семьи, крайне патриархальному по меркам большинства развитых стран.

Особой темой являются браки корейцев с россиянами и жителями других бывших советских республик. Ситуация здесь во многом отличается от той, что существуют в браках с жителями других стран. Если в целом брак кореянки с иностранцем является куда более типичным, чем брак корейца с иностранкой, то в случае с СССР/СНГ дела обстоят совсем наоборот: почти во всех браках корейская сторона представлена мужчиной (автору на начало 1996 г. было известно только три исключения, и едва ли количество браков между русскими мужчинами и кореянками превышает полдюжины). Несмотря то, что первые такие семьи появились лишь около 1991 г. и что их количество пока очень невелико (несколько десятков), здесь уже просматриваются определенные тенденции. Все эти браки были заключены мужчинами, определенное время прожившими в СССР или в странах СНГ: перешедшими на Юг бывшими северокорейскими студентами или рабочими, южнокорейскими студентами или молодыми бизнесменами, долгое время жившими в СССР невозвращенцами из Северной Кореи или же советскими корейцами с Сахалина. Их женами, как правило, становились уроженки Украины или России или же, изредка, советские кореянки. Большинство этих пар до официальной регистрации долгое время состояли в гражданском браке, часто они имели общих детей. Вопрос о регистрации брака вставал лишь к моменту отъезда или, в случае с северокорейскими гражданами, бегства (зачастую очень опасного) в Южную Корею. Практически все русские жены, оказавшись в Южной Корее, рано или поздно приняли корейское гражданство. Безусловно, молодые женщины, которые слабо представляли себе реалии корейской жизни, в первые месяцы проживания в стране испытали тяжелый психологический шок. Не всем удалось справиться с ним, и некоторые семьи были даже вынуждены уехать назад в СНГ (обычно мужья находили работу в представительствах корейских компаний). Однако оставшиеся в Корее пары довольно быстро приспособились к новой ситуации и ведут жизнь, более или менее похожую на жизнь обычных корейских городских семей.

- КОРЕЙЦЫ И ИНОСТРАНЦЫ

Отношение корейцев к иностранцам в целом трудно охарактеризовать каким-то одним словом. Скорее всего его можно было бы назвать сочетанием любопытства, доброжелательности, настороженности и некоторого высокомерия. Не следует забывать, что Корея по сравнению с другими государствами того же уровня экономического развития является очень закрытой страной. Подавляющее большинство корейцев даже из обеспеченных слоев, не говоря уж о простых людях, никогда не бывали за границей (по результатам проведенного в 1990 г. обследования, за границей хотя бы раз в жизни смогли побывать только 4,7% всех корейских горожан [5, с. 301]). До 1988 г. заграничные поездки были разрешены, как правило, только в том случае, если они диктовались служебной необходимостью. Правда, многие корейцы побывали за границей в 1970/80- е гг., работая на многочисленных объектах, которые возводились корейским строительными фирмами (преимущественно - на Ближнем и Среднем Востоке), либо же трудясь гастарбайтерами в развитых странах (медсестры и шахтеры в Германии и т.п.). Однако в большинстве случаев работавшие тогда за рубежом корейцы жили изолированными общинами, порою - почти на казарменном положении, и имели очень мало контактов с местным населением (см., напр., [6, с.280 и след.]). Конечно, быстрый рост международного туризма, начавшийся после 1988 г., со временем изменит положение, но пока корейцы, которым удалось побывать за рубежом, составляют лишь небольшую чать всего населения страны.

Современным корейцам, по крайней мере образованным горожанам, в немалой степени свойственно и, так сказать, "преклонение перед заграницей", своего рода комплекс неполноценности, который, вообще говоря, достаточно типичен для интеллигенции во всех модернизирующихся обществах. Западная мода, западный (в первую очередь - американский) стиль жизни, западное образование весьма и весьма котируются в Корее. Одним из проявлений этого стала экспансия английского языка, вообще-то весьма трудного для корейцев. Щеголяя своей образованностью, многие молодые люди зачастую называют рис - "райсы" (именно так его часто именуют в меню ресторанов западного образца), жену - "байпхы", питье - "тыринкхы", к делу и не к делу пересыпают речь английскими словечками.

Этот "комплекс неполноценности", однако, причудливо сочетается у многих, если не у большинства, корейцев с глубоким национализмом и уверенностью в духовном превосходстве над прочими народами (явление, кстати сказать, тоже отнюдь не только корейское, но типичное для многих модернизирующихся обществ). В глазах многих корейцев иностранцы являются ответственными за те негативные изменения, которые происходят в жизни страны. Показательно, что после любой шумной уголовной истории корейская печать начинает говорить об упадке нравов и обвиняет в этом именно "тлетворное влияние Запада". Убил в 1994 г. 24-летний подонок своих родителей-миллионеров, чтобы получить наследство - дело, оказывается, в том, что он провел полгода в Америке. Поймали спустя несколько месяцев банду рэкетиров, которые похищали, пытали и убивали удачливых бизнесменов и при аресте говорили, что, мол, жаль, мало богачей зарезали - опять западное влияние (хотя банда эта всем своим поведением, включающим ритуальное людоедство, напоминала отнюдь не гангстерскую шайку из Чикаго, а вполне традиционных дальневосточных разбойников).

Особым вопросом является отношение к американцам, которые составляют наиболее заметную часть находящихся в Корее иностранцев. Этот вопрос важен еще и потому, что для подавляющего большинства корейцев слова "американское" и "западное" являются синонимами, и отношение к США, пусть и с некоторыми оговорками, распространяется на все иные страны Запада (в том числе, отчасти, и на Россию). Порою создается впечатление, что для корейского сознания существует некая категория - "чужие", которых для простоты и именуют "американцы".

Отношение корейцев к американскому присутствию на территории страны достаточно неоднозначно: есть как его горячие противники, так и не менее горячие сторонники. До начала 1980-х гг. Южная Корея считалась одной из наиболее проамериканских стран мира и, по замечанию политолога Ким Чжин Вана, "антиамериканизм в то время встречался в Корее не чаще, чем рыба в лесу" [1, с. 37]. Однако ситуация стала меняться после 1980 г. Главную роль в подобном развитии событий сыграли два обстоятельства. Во-первых, на общественное мнение страны, в особенности - на либерально настроенную интеллигенцию, тяжелое впечатление произвело то, что в мае 1980 г. американцы фактически способствовали жестокому разгрому демократического выступления в Кванчжу, которое было с крайней свирепостью подавлено правительственными войсками. Во-вторых, большую роль сыграла смена поколений, приход в жизнь людей, для которых и война, и американская помощь, и нищета - все это уже далекое прошлое. Молодежь уже забыла и страшные дни Корейской войны, когда только прямое американское вмешательство спасло страну от полного разгрома (другое дело, что в те времена разгром Юга многим не казался такой уж ужасной перспективой: просеверокорейские симпатии были в годы войны достаточно сильны), и американские продукты, раздававшиеся беженцам, и американских врачей из гуманитарных организаций, бесплатно лечивших больных. В то же время молодежь, опьяненная экономическими успехами и национализмом, с раздражением относится к присутствию американских войск на территории страны, весьма болезненно воспринимает неизбежные и все более острые торговые споры с США, и, будучи на практике весьма приверженна американской массовой культуре, на словах часто осуждает ее. Что же, "благодарность - чувство не политическое" (замечание Н.А.Добронравина).

Вот как характеризует Ким Чжин Ван специфику существующего у разных поколений корейцев отношения к американцам и американскому влиянию: "Старшее поколение корейцев склонно благодарить американцев за то, что они сделали для Кореи. Если среди людей этого поколения и есть какой-то антиамериканизм, то это простое сопротивление "вторжению" чуждой культуры, которая угрожает изменить их жизненный уклад. С другой стороны, молодежь любит такие американские вещи как гамбургеры, рок и джинсы, но в целом критически относится к США и их роли в Корее. Молодые корейцы, крайне националистически настроенные, недовольны заметным американским присутствием в Корее и не считают американо-южнокорейские связи в области безопасности чем-то важным" [1, с.38]. Ему вторит англичанин Гарри Стинсон: "Для множества южнокорейцев - тех, кто помнит Корейскую войну, Америка по-прежнему видится спасителем и надежным другом...Однако, когда экономическое чудо шестидесятых и семидесятых стало приносить свои плоды, отношение к США начало меняться" [2, с.6].

Студенческие городки корейских университетов буквально залеплены антиамериканскими плакатами самого агрессивного свойства. На этих плакатах постоянно повторяются одни и те же сюжеты: мускулистый корейский рабочий в обнимку с благородной внешности студентом могучим пинком вышвыривают из Кореи маленького и злобного американского солдатика; дядя Сэм со зловещей ухмылкой кладет свою грязную лапу на карту Кореи; группа американских солдат с лицами пьяных дебилов волочет за собой "дары американской культуры" - кока-колу, порнографию и, почему-то, СПИД.

Само наличие этих плакатов в университетах на деле значит не так уж много. До недавнего времени тон в студенческой жизни задавали представители разнообразных полулегальных и нелегальных групп лево-националистической ориентации. Открыто спорить с ними почти никто из студентов не решался, но это не означало, что в действительности образ Америки в восприятии молодых корейцев столь мрачен, как можно было бы подумать, изучая подобные плакаты. Не случайно, что в 1992 г. 52,3% сеульцев назвали Америку "самой дружественной к Корее страной" (на втором месте оказалась КНР, которую "самой дружественной страной" сочли только 3,9% опрошенных) [4, с.22]. Об отношении корейцев к английскому языку уже говорилось выше. Наконец, не следует забывать, что очень заметная часть корейской политической, экономической и культурной элиты получила высшее