Китай и Корея – давние соседи. Со времен возникновения первых корейских государств на рубеже нашей эры существование по соседству гигантской древней империи оказывало на них огромное влияние. В истории Кореи и Восточной Азии в целом Китай сыграл примерно такую же роль, как Византия в истории Восточной Европы, и Рим – в истории Европы западной.
В международных отношениях понятие «добрососедства», столь часто поминаемое в речах дипломатов, является крайней редкостью. Наоборот, в 9 случаях из 10 история отношений двух соседних государств – это история войн, взаимных обид, и глубоко прочувствованной ненависти друг к другу. Достаточно вспомнить Россию и Польшу, Францию и Германию, Японию и Корею. Однако история связей Кореи и Китая во многом является исключением из этого старого правила. Нельзя сказать, чтобы отношения были совсем уж идеальными: бывали и вторжения, и войны, и периоды серьезной напряженности. Однако в целом корейско-китайские связи на протяжении последнего тысячелетия отличались на редкость мирным характером. Немалую роль играла готовность корейского правительства признать формальное главенство Китая. На практике это признание ничего Корее не стоило, и на реальную ее политику практически не влияло, а вот на отношениях с Китаем сказывалось весьма положительно. В результате и сейчас среди корейцев нет особых анти-китайских настроений, хотя сам гигантский размер Китая вызывает некоторую, почти инстинктивную, боязнь у жителей небольшого полуострова.
Однако между ситуациями в Китае и в Корее существовало немаловажное отличие. С конца 1960-х годов для иностранных государств стало возможным признавать сразу оба корейских правительства, и иметь посольства как в Сеуле, так и в Пхеньяне. В Китае же ситуация сложилась по-другому: все иностранные правительства были вынуждены делать выбор между Тайбэем и Пекином. Если некое государство поддерживает официальные отношения с «правительством Республики Китай», то оно может иметь свое посольство на только Тайване, но никак не в Пекине. В том случае, если правительство этой страны решает признать КНР, то ее посольство автоматически переносится в Пекин. Поначалу, в пятидесятые годы, подавляющее большинство западных держав признавало правительство Тайваня. Однако с течением времени стало ясно, что игнорировать коммунистический режим, который худо-бедно управляет пятой частью всего населения планеты – себе дороже. В результате западные державы стали одна за другой разрывать дипотношения с Тайванем. Сейчас Тайвань поддерживает дипотношения только с десятком государств, в число которых входят в основном карликовые страны Третьего мира, вроде Гватемалы или Сенегала.
Корея была одним из последних крупных государств, которые покинули своего былого союзника. Только в августе 1992 года было объявлено, что Республика Корея отныне устанавливает отношения с правительством КНР в Пекине. Внушительный комплекс тайваньского посольства в центре Сеула автоматически стал собственностью КНР, и в нем вскоре с комфортом разместились дипломаты пекинского режима. Признание КНР отражало новую ситуацию, которая сложилась в мире после окончания Холодной войны. К 1992 г. стало ясно, что Китай более не является безусловным союзником Северной Кореи. В то же самое время, китайская экономика развивалась рекордными темпами, и южнокорейский бизнес не мог позволить себе опоздать к дележке этого пирога.
Установление дипотношений привело в Корее к настоящему «китайскому буму», к внезапному приступу интереса ко всему китайскому. Во многом этот «китайский бум» напоминал «советский бум» 1988-1991 гг., но существовало между ними и немаловажное отличие: «советский бум» окончился разочарованием, надежды корейских бизнесменов на быстрое и успешное развитие торговли с СССР не оправдались. Эти надежды вскоре оказались похоронены постперестроечным хаосом, а вот в Китае дела с самого начала пошли хорошо.
К началу 1990-х годов корейские предприниматели столкнулись с серьезной проблемой. На протяжении предшествующих десятилетий южнокорейская экономика развивалась во многом за счет того, что в стране в изобилии имелась дешевая, дисциплинированная рабочая сила. Корейские рабочие были готовы трудиться за мизерное вознаграждение, и это позволяло продавать корейскую продукцию по очень низким ценам. В результате Корея заняла на мировом рынке свою экологическую нишу, став производителем дешевых и не слишком качественных товаров. Однако в начале девяностых годов ситуация изменилась: зарплаты в самой Корее стали расти, и в новых условиях корейским фирмам стало гораздо труднее соперничать с конкурентами из стран Южной и Юго-Восточной Азии, где рабочие были по-прежнему готовы трудиться 12 часов в день за чашку риса. Выходов из положения было два: либо развивать высокотехнологичные отрасли и выходить на рынки дорогой качественной продукции, либо же переносить производство за границу, в страны с дешевой рабочей силой. Большинство фирм стали делать и то, и другое.
Среди стран с дешевой рабочей силой внимание корейских бизнесменов в первую очередь привлекали Китай, Вьетнам и страны СНГ. Попытки создавать свои филиалы в странах СНГ обычно кончались разочарованиями. Играли в этом роль и культурно-психологические различия между корейским менеджерами и местными рабочими, и путаница с законодательством, и, наконец, вездесущая постсоветская коррупция. Во Вьетнаме дела пошли куда лучше, а Китай в последние годы стал просто Меккой корейских инвесторов. Сказывается тут и традиционная культурная близость, и географическое соседство, и относительная политическая стабильность в стране, и, наконец, наличие в Китае двухмиллионного корейского нацменьшинства, представители которого в своем большинстве свободно владеют корейским. Большинство корейских проектов осуществляется в трех провинциях Северо-Восточного Китая, в регионе, исторически известном как Манчжурия (сейчас это наименование употребляется все реже). Причина такой концентрации понятна: именно в этих местах сосредоточено большинство китайских корейцев, которые в основном и работают на местных филиалах южнокорейских фирм. Немалую роль играет и географическая близость Манчжурии к Корее, возможность быстро и дешево доставить материалы и комплектующие. В одном только 2000 г. корейские инвестиции в Китай составили 659 млн. дол. В последние годы Китай является вторым, после США, объектом корейских инвестиций, а по итогам первого полугодия 2001 года он вообще оказался на первом месте. Примерно две трети инвестиций в Китай делается малыми и средними фирмами, которые строят в Манчжурии небольшие заводики и мастерские. На этих заводиках делают игрушки и простейшую электронику, шьют одежду, производят комплектующие для корейских фирм. Развивается и обычная торговля. В 2000 г. продукция южнокорейских фирм составила 13,54% всего китайского импорта. Не забывают в Южной Корее и о былом идеологическом союзнике – 5,73% всего тайваньского импорта также попало на остров из Кореи. Вместе взятые, Китай, Тайвань и Сингапур (еще одно китаеязычное государство) были вторым по значению внешнеторговым партнером Кореи.
Приметой последних лет стало и культурное влияние Кореи на Китай. На протяжении веков культурные связи этих двух стран представляли из себя улицу с односторонним движением: почти всегда Китай влиял на Корею, и почти никогда – наоборот. Сейчас же – впервые за пару тысячелетий – ситуация изменилась. Корейская поп-музыка, переводные корейские романы, корейский дизайн (в особенности – оформление интерьера многоквартирных зданий) все более популярны в Поднебесной. Особенно сильно это влияние среди этнических корейцев Китая – обстоятельство, которое несколько беспокоит власти КНР.
Еще один аспект корейско-китайских связей – это китайские рабочие, которые заняты на предприятиях в самой Корее. Подобно большинству находящихся здесь гастарбайтеров, они выполняют работу класса «круглое – катать, плоское – кидать». Основную массу этих рабочих опять-таки составляют этнические корейцы из Манчжурии, которым в силу отсутствия языковых проблем легче устроиться в Сеуле. Часть из них находится в Корее по специальным визам, на законных основаниях, но большинство – нелегалы. По данным корейских иммиграционных служб, в апреле этого года в стране нелегально находилась 101 тысяча этнических корейцев из Китая. Время от времени проводятся кампании депортации нелегалов, но в целом на их присутствие в стране власти смотрят сквозь пальцы. С одной стороны, до какой-то степени Сеул входит в положение своих небогатых соотечественников, которые за несколько лет работы в Южной Корее могут сделать, по китайским меркам, целое состояние. С другой, в Сеуле понимают, что без гастарбайтеров южнокорейской промышленности сейчас не обойтись: работой, которую выполняют иностранцы, сами корейцы заниматься не хотят.
Если говорить о «высокой политике», то главный интерес Сеула – это то влияние, которое Китай оказывает (или может оказывать) на Северную Корею. Считается, что с помощью КНР можно иногда образумить Пхеньян или добиться от него каких-то уступок. Не мне судить, насколько такие надежды обоснованы, но в сеульских коридорах власти к ним относятся всерьез. Но в целом, все-таки, отношения Китая и Южной Кореи носят, в первую очередь, экономический характер. Политика в них занимает достаточно скромное место и явно подчинена торговле и экономике. По крайней мере, так обстоят дела сейчас. Конечно, неизвестно, что случится в будущем, но ясно одно: Китай и Корея обречены на соседство самой географией.
Источник: А. Н. Ланьков
