{начало страницы 252}Одним из последствий социально-экономического кризиса, переживаемого в последние годы КНДР, стало появление многочисленной нелегальной корейской эмиграции в Северо-Восточном Китае. Проблема северокорейских беженцев превратилась сейчас в один из факторов, который оказывает заметное влияние на отношения государств региона. В настоящей статье мы хотим рассказать о некоторых особенностях северокорейской эмиграции в Китай, и о вызываемых ее существованием проблемах. Статья основывается на материалах южнокорейской печати, которая сейчас уделяет беженцам большое внимание.
Помимо неофициального движения людей через границу, происходила там и полуофициальная торговля. Способствовало ей то обстоятельство, что на территории китайской Манчжурии (или, как ее все чаще именует теперь, китайского Северо-Востока) проживает значительное корейское меньшинство и существует даже корейский национальный ??? Яньбянь. В 1997 году количество этнических корейцев в КНР достигло 1 миллиона 960 тысяч человек, причем подавляющее большинство их проживает в приграничных с Кореей районах. Многие этнические корейцы КНР имеет родственников в Северной Корее, а небольшая их часть даже являются северокорейскими гражданами. С другой стороны, в КНДР также проживает некоторое количество этнических китайцев -- хуацяо. Этнические китайцы КНДР и этнические корейцы КНР (в первую очередь, но не исключительно – те из них, кто имел северокорейское гражданство) могли совершать поездки к родственникам по другую сторону границы даже в 1960-е и 1970-е гг., то есть во времена, когда правительства обеих стран стремились не выпускать за кордон никого. Разумеется, и корейцы КНР, и китайцы КНДР стали понемногу извлекать выгоду из этого своего, во многом уникального, статуса. По воспоминаниям автора, уже в начале и середине 1980-х годов корейские хуацяо и китайские кёпхо потихоньку занимались челночной торговлей, хотя тогда ее масштабы и были еще невелики. Можно предположить, что {конец стр.252//начало стр.253} уже в те времена некоторая часть торговли велась контрабандно и, следовательно, была связана с нелегальными переходами границы. Технически переход границы особого труда не составляет: Туманган на большей части своего протяжения – достаточно мелкая река, которую во многих местах можно перейти вброд. Зимой, когда Амноккан и Туманган замерзают, пересечь границу еще проще. Все возможные трудности связаны не с условиями местности, а с действиями пограничников и, следовательно, зависят от желания и возможности властей охранять границу.
Ситуация в приграничье резко изменилась после 1995 года, когда катастрофические наводнения в Северной Корее вызвали беспрецедентный неурожай, за которым последовал крупномасштабный голод. Пик голода пришелся на 1997-1998 годы. Масштабы этого бедствия сложно определить и по сей день, оценки количества жертв голода колеблются от нескольких десятков тысяч до нескольких миллионов. Однако бесспорно одно: голод 1996-1999 годов был одной из величайших гуманитарных катастроф в истории Кореи. С особой силой бедствие ударило по трем северным приграничным провинциям – Рянган, Чаган, Северная Хамгён. В результате уже в 1996 году в Китае появились первые беженцы, спасающиеся от голодной смерти. Скоро их количество стало измеряться десятками тысяч, а в скором времени – и сотнями тысяч.
При всей ненадежности имеющихся цифровых оценок, очевидно, что нелегальная северокорейская диаспора превратилась в заметное явление в районах северо-восточного Китая. Ее существование стало заметным фактором в отношениях РК, КНР и КНДР, и, вероятнее всего, эта диаспора сохранит свое значение в течение, по меньшей мере, нескольких ближайших лет. Каким образом добывает себе средства к существованию эта немалая масса нелегальных беженцев, где и как они живут? Многочисленные публикации южнокорейской прессы, равно как и исследования корейских социологов, позволяют сейчас дать довольно подробный ответ на эти вопросы.
Семья северокорейских беженцев около своего импровизированного жилища (иллюстрация отсутствует в опубликованном тексте)Из этого правила возможны три исключения. Во-первых, южнокорейские организации и "органы" охотно помогают перебраться в Сеул тем из беженцев, которые представляют какую-то разведывательно-информационную или пропагандистскую ценность. Бывшие высокопоставленные военные, беглые сотрудники спецслужб или партийные работники высокого ранга могут рассчитывать на безусловную поддержку со стороны аппарата южнокорейских представительств, которые найдут способ вывезти их из страны и доставить в Сеул.
Наконец, известно и несколько случаев, когда беженцам удавалось просто поднять шум и привлечь, таким образом, к себе благожелательное внимание южнокорейской прессы. После этого властям не оставалось ничего другого, как впустить их в страну.
Однако большинство беженцев вовсе не планирует отправляться в Южную Корею (возможно, потому, что понимает несбыточность подобных планов). Заметная{конец стр.257//начало стр.258} их часть хотела бы осесть в Китае и со временем как-то легализоваться там, в то время как другая часть воспринимает свое пребывание в Китае как временное. Их цель – спастись от голода, продержаться до конца трудных времен, а по возможности – и подзаработать немного денег, чтобы помочь своей семье, бедствующей в Северной Корее. Несколько оправившись от голодовок, и обзаведясь небольшими сбережениями, такие беженцы отправляются в обратный путь. Зачастую через некоторое время они возвращаются назад, превращаясь, таким образом в своеобразный гибрид торговцев-челноков, контрабандистов и беженцев.
С внешнеполитической точки зрения беженцы представляют из себя немалую проблему для всех заинтересованных сторон (при этом о самих беженцах всерьез беспокоятся только некоторые общественные организации). Для Пхеньяна, их существование является лишним напоминанием о полном крахе чучхейской экономики и бедственном положении подавляющего большинства народа. Кроме того, беженцы, возвращаясь в Северную Корею, приносят с собой нежелательную, потенциально опасную информацию о жизни в других государствах, да и южнокорейские спецслужбы, несомненно, широко используют ситуацию в своих целях. У властей Китая наличие на территории страны многих десятков, а, возможно, и сотен тысяч нелегальных иммигрантов также не вызывает особого восторга. Помимо экономических и социальных проблем, которые беженцы вызывают или могут вызвать в городах Северо-восточного Китая, они самим фактом своего существования снижают возможности дипломатического маневрирования между двумя Кореями. Южнокорейские власти также находятся в непростом положении. С одной стороны, им приходится что-то делать для беженцев, которые являются их соотечественниками и даже, теоретически, гражданами. С другой стороны, принимать беженцев у себя южнокорейские власти не хотят, отлично понимая, что этот акт гуманизма в перспективе обойдется им весьма дорого. Вдобавок, Сеул стремится избежать ненужных проблем в отношениях с КНР – важным торговым и политическим партнером Кореи.
Источник: А. Н. Ланьков
